Гидеон Рахман написал — (Financial TImes)
В это время в прошлом году я вносил последние штрихи в книгу. Пытаясь закончить «Эпоху силачей» на ноте квалифицированного оптимизма, я написал: «Правление силачей — это изначально несовершенная и нестабильная форма правления. В конечном итоге она рухнет… Но может произойти много потрясений и страданий, прежде чем [она] окончательно уйдет в историю».
Два месяца спустя Владимир Путин вторгся в Украину. Его решение стало хрестоматийной демонстрацией недостатков правления сильного человека. После десятилетий пребывания у власти лидеры часто становятся склонными к мании величия или паранойе и озабоченными собственным местом в истории. Они обычно устраняют все источники эффективной оппозиции. Если они принимают решение о катастрофическом курсе действий, их никто и ничто не остановит.
Путин пришел к власти в канун Нового 1999 года и быстро установил новый стиль лидерства сильного человека для 21-го века, знаменито позируя фотографам с обнаженной грудью. За позой мачо скрывалось реальное насилие. Внутренних оппонентов сажали в тюрьму, отправляли в изгнание или убивали. Жестокие военные кампании велись в Чечне и Сирии. Российский лидер также позиционировал себя как лидера глобального отпора западному либерализму, заявив Financial Times в 2019 году: «Либеральная идея устарела».
Другие лидеры-силовики открыто выражали свое восхищение. В фан-клуб российского лидера вошли Си Цзиньпин из Китая, Родриго Дутерте из Филиппин, Мухаммед бин Салман из Саудовской Аравии, Виктор Орбан из Венгрии и Дональд Трамп. Бывший президент США даже назвал угрозы Путина в адрес Украины актом гениальности, всего за несколько дней до вторжения России.
Но этот культ Путина не переживет жестокого фиаско в Украине. Стиль лидерства сильного человека также может потерять часть своей глобальной привлекательности.
У авторитарных режимов, поддерживающих Путина, тоже был неудачный год. Иранская теократия, которая пришла на помощь России с военными беспилотниками, столкнулась с самыми продолжительными народными протестами со времен иранской революции 1979 года. Верховному лидеру Ирана, Али Хаменеи, 83 года, и он болен. Его уход из жизни увеличит опасность для режима. Недемократические системы всегда испытывают трудности с политическими переходами
В Китае Си пробил себе дорогу к третьему сроку правления и собирается править пожизненно. Но его централизация власти привела к значительному ухудшению китайского управления. Си допустил ошибки во внешней и экономической политике, а его неустойчивая политика «нулевого Ковида» вызвала беспрецедентные протесты. Проблемы, с которыми сталкивается Китай, напрямую связаны с политической системой, в которой власть и авторитет чрезмерно сосредоточены в руках одного квазиимперского лидера, чьи суждения невозможно безопасно оспорить.
Трамп, инстинктивный авторитарист, недавно похвалил Си за то, что тот управляет Китаем «железным кулаком». Но пузырь самого Трампа, похоже, быстро сдувается после неожиданно слабых результатов Республиканской партии на промежуточных выборах. Его падение демонстрирует важнейшее различие между политикой сильного человека в демократических странах и в авторитарных системах. В странах, где демократические институты остаются сильными, есть возможность вытеснить сильного человека через избирательную урну.
Это было продемонстрировано в Бразилии в этом году, где Жаир Болсонару, которого иногда называют «Трампом тропиков», проиграл свою заявку на переизбрание. Дутерте, филиппинский силач, также был вынужден уйти в отставку в этом году — хотя его дочь сейчас является вице-президентом Фердинанда Маркоса-младшего. В Великобритании Борис Джонсон, которого бывший президент США назвал «британским Трампом», также был вынужден покинуть свой пост. Новый премьер-министр, Риши Сунак, гораздо меньше, чем Джонсон, полагается на личную харизму и популистскую риторику.
Но лидеры-силовики также могут побеждать на выборах. В Венгрии Орбан, который остается героем для ультраправых США, довольно легко выиграл перевыборы. В Израиле Биньямин Нетаньяху готов вернуться на пост премьер-министра, возглавив самую правую коалицию в истории Израиля — включая министра национальной безопасности Итамара Бен-Гвира, который в прошлом симпатизировал ультраправому терроризму.
В Саудовской Аравии принц Мухаммед вновь обрел уверенность и авторитет, наряду с ростом цен на нефть. В Индии Нарендра Моди сумел отмахнуться от критики своих действий в отношении гражданских свобод и продолжает политически доминировать. В Мексике президент-популист Андрес Мануэль Лопес Обрадор, известный как Амло, продвигает изменения, которые сведут на нет независимое наблюдение за выборами.
Махинации Амло демонстрируют, что даже страны со свободными выборами не защищены от антидемократических инстинктов сильного правителя. Фирменным ходом является нападение на независимые институты — и в конечном итоге на отдельных людей, — которые угрожают их власти. В Турции мэр Стамбула Экрем Имамоглу, который, как ожидалось, будет баллотироваться на пост президента в следующем году против Реджепа Тайипа Эрдогана, только что был приговорен к более чем двум годам тюремного заключения по обвинению в оскорблении государственных чиновников.
По-разному Эрдоган, Путин и Си демонстрируют, что, хотя правители-силовики часто совершают ужасные ошибки, их все равно бывает страшно трудно сместить.
Но даже в Турции правление сильного человека шатается — так же, как в России и, возможно, в Китае. Возможно, что этот злокачественный стиль политики достиг своего пика. Будем надеяться.